В этом году отмечается столетний юбилей выдающегося кардиохирурга Николая Амосова.

«Здравствуйте! Меня зовут Татьяна. Мне 28 лет. В свидетельстве о рождении записано, что я родилась второго апреля, хотя точной даты никто не знает. Когда я была маленькой, от меня отказались родители. Мама оставила сверток с ребенком в подъезде дома. Как потом оказалось, у меня очень тяжелый врожденный порок сердца. Воспитатели Ворзельского детского дома, в котором росла, вспоминают, что я почти не ходила, не разговаривала, а при малейшей физической нагрузке у меня синели губы и появлялась одышка. В пятилетнем возрасте воспитательница отвезла меня в Киев на операцию, которую провел Николай Михайлович Амосов. К тому времени кардиохирург уже практически не оперировал, но узнав, что я сирота, стал за операционный стол. Николай Михайлович спас мне жизнь. Чуть позже меня удочерила женщина, которой по невероятному стечению обстоятельств в свое время тоже помог Николай Амосов. И сейчас мы с мамой, ставшей за эти годы мне родной, готовы рассказать свою историю».

Это письмо Татьяна отправила съемочной группе, занимающейся подготовкой фильма «Амосов. Столетие».

«У Тани был тяжелейший врождённый порок сердца, сочетающий в себе четыре аномалии - Тетрада Фалло»

— После того как в газетах и на телевидении появилась информация о том, что мы разыскиваем пациентов Николая Амосова, а также людей, которые были с ним лично знакомы, читали его книги, применяли рекомендации по поводу здорового образа жизни, к нам стали обращаться не только из Украины, но и из других стран, — говорит ассистент режиссера Ирина Лысенко. — Люди, которых когда-то прооперировал выдающийся хирург, рассказывают о том, как теперь сложилась их жизнь. У каждого своя необычная судьба. У многих есть дети, внуки. Некоторые преуспели в бизнесе. Поразительно: Николая Амосова уже нет, а эти люди живут полноценной жизнью, и все благодаря ему. Например, Таня, чье письмо я вам показала, попала в хорошую семью, стала журналистом и сейчас мечтает о том, чтобы усыновить ребенка. Хотите, я дам номер ее телефона? Она вам все расскажет.

Когда я позвонила Тане, услышала жизнерадостный голос: «Приходите к нам на чай с тортиком. Мы с мамой живем небогато, но дружно. Очень любим гостей».

В трехкомнатной квартире, расположенной в центре Киева, меня встречают две женщины.

— Вы только не перепутайте: я — Татьяна Владимировна, а моя мама — Татьяна Петровна, — улыбается Таня. — Проходите. Я сделала торт, в мультиварке испекла пирог. Очень люблю готовить. Это одно из моих хобби.

Тетрада Фалло — порок, от которого меня избавили в детстве, даже сейчас считается очень тяжелым. Он сочетает в себе сразу четыре аномалии, из-за чего сердце не справляется с нагрузкой. Обычно таких пациентов оперируют в два этапа. Первое вмешательство в пять лет мне провел сам Николай Амосов, второе, в десять, — сотрудники его института. Чуть позже, в 1995 году, меня взяли под опеку. Раньше считалось, что в случае такого порока можно только ненадолго продлить человеку жизнь. Но мне повезло. Сейчас я отлично себя чувствую, занимаюсь любимым делом, работаю. Все благодаря профессиональным хирургам и, естественно, моей маме.

— О Танечке я узнала случайно, — вспоминает Татьяна Петровна. — Я была прихожанкой протестантской церкви в Киеве, и однажды из заграницы нам прислали детские вещи. Тогда я принялась обзванивать детские дома. «Мы хотим подарить вам одежду, обувь», — говорила по телефону. «У нас есть вещи, — ответила мне заведующая детским домом „Малятко“. — Лучше купите лекарства для одной девочки — она умирает». После этого разговора я приобрела медикаменты и поехала в детский дом. Когда общалась с воспитателями, услышала громкие стоны, хрипы, доносящиеся из соседней комнаты. Оказалось, так дышала девятилетняя Таня, которой я привезла лекарства. Из-за проблем с сердцем она задыхалась, у нее развилась астма. Девочка подошла и принялась внимательно меня рассматривать. «Вы первая, кто за все эти годы ее навестил», — сказали воспитатели. Я передала лекарства и уехала домой. Потом еще часто вспоминала Танюшу, думала, как ей можно помочь. Однажды выписала на лист несколько физических упражнений, восстанавливающих дыхание, и поехала снова в Ворзель. Чтобы заинтересовать девочку, приходилось все делать в игровой форме. Я притворялась и мишкой, и лисичкой, и зайкой. Помню, другие дети наблюдали за нашими занятиями, им было настолько интересно, что со временем они притворялись, будто не могут дышать, и просили, чтобы я с ними позанималась.

В Таниной медицинской карте Николай Амосов написал: «Через пять лет провести повторную операцию». Так и получилось. К десяти годам Таня уже совсем задыхалась: стоило ей немножко пробежать — у нее нарушалось кровообращение, сразу синели губы и пальцы. Недаром этот порок врачи называют синим пороком сердца. Тогда заведующая детским домом отвезла Таню в Киев, в Институт сердечно-сосудистой хирургии, который к тому времени уже официально носил имя Николая Амосова. Девочку прооперировали. После этого у Тани случился инсульт — полностью парализовало правую часть тела. Я постоянно находилась возле нее, помогала восстанавливаться.

— На тот момент вы уже были официальным опекуном Тани?

— Тогда еще нет. Но в больнице врачи и медсестры видели, что мы с Таней очень привязаны друг к другу. В послеоперационную ночь они даже пустили меня в реанимацию, хотя это было строго запрещено. Из-за инсульта девочка долго не разговаривала, не могла встать на ноги.

Я очень хотела удивить Таню и принесла в больницу свежую клубнику. Никогда не забуду, как она, лежа на правом боку, левой рукой макала ягоду в сахар и приговаривала: «Клубника топает по сахару». Это были ее первые слова после операции. Врачи думали, что она не сможет ходить, работать правой рукой. Но я очень верила в ее выздоровление. Однажды встретила в больнице молодых ребят — баптистов, которые пришли навестить своего друга. Я обратилась к ним: «Мальчики, давайте помолимся за эту девочку. Она сирота. Нужно попросить, чтобы у нее появилось желание двигаться. Будет желание — все получится». Когда пришла к Тане на следующий день, увидела, как она, опираясь на двух медсестер, делает несколько шагов. Разве это не чудо? На самом деле в нашей жизни было много чудес. Например, Таню нашли в подъезде одного из киевских домов 25 апреля. Именно в этот день мне исполнилось 40 лет. Как сейчас помню: меня пришли поздравить очень много друзей, родственников, знакомых, а на душе было как-то не комфортно. Тогда я подумала: «Все есть для счастья. Мне бы еще семью, ребеночка». Даже представить себе не могла, что именно в этот момент сотрудники детского дома оформляют малышку, которая через десять лет станет моей дочкой.

Если честно, я сразу полюбила Таню, как только с ней познакомилась, но тем не менее долго не решалась забрать ее к себе. Представьте только, мне было 50 лет, на дворе — середина девяностых, непонятная ситуация в стране, ничего нельзя купить. В Институте теоретической физики, где я проработала более тридцати лет, уже год не платили зарплату. Дома лежала больная мама, за которой я ухаживала. Знакомые говорили: «Куда тебе еще маленького ребенка?» Но я решилась. И до сих пор считаю, что это был самый мудрый поступок в моей жизни.

На этих словах Татьяне Петровне не удалось сдержать слез радости. Таня подошла к маме, крепко обняла ее и поцеловала.

«Чиновники не позволяют мне стать мамой»

— Есть одна хорошая фраза: «Бог дал ребенка — даст и на ребенка», — продолжает женщина. — Точно это знаю. Танечка стала для меня определенным стимулом. Я решила поменять специальность. Устроилась учителем информатики в школу, где училась дочка. Мало кто из коллег знал, что Таня мне не родная. Многие поражались: «У вас такое взаимопонимание».

— Это правда, — добавляет Таня. — Я была редактором школьной газеты и на День учителя сочинила маме стихотворение. Оно очень понравилось ученикам и преподавателям. После этого я решила стать журналистом. Знаете, маме удалось сделать для меня намного больше, чем получается у некоторых биологических родителей. Благодаря социальной программе по обмену детьми, куда меня записала мама, я четыре раза ездила в Германию, жила там в семьях. Посмотрела мир, увидела, как живут в другой стране. Один раз попала в семью врачей, и они определили, что я практически не слышу правым ухом. Скорее всего, это последствия инсульта, который случился у меня после второй операции на сердце. Тогда семья оформила на меня свою страховку и, с согласия мамы, мне провели операцию по коррекции слуха в Германии. Потом я вернулась в Украину, хорошо окончила школу и поступила в институт на факультет журналистики.

Сейчас я работаю в научном журнале при Институте теоретической физики, встречаюсь с молодым человеком, у нас серьезные планы на будущее. Для полного счастья мне не хватает только ребенка. По документам я инвалид второй группы, и врачи говорят, что рожать мне слишком рискованно — сердце может не выдержать. Мы с радостью взяли бы ребенка из детского дома, но начальник Киевской службы по делам детей и семьи почему-то активно не хочет отдавать мне малыша. Говорит, что у меня не хватит ресурсов и опыта, чтобы его воспитать. Хотя закон на моей стороне. Там ясно сказано: работающий инвалид может стать приемным родителем. У меня есть хорошая квартира, я работаю, а значит, могу обеспечить и себя, и ребенка. Кроме того, я дам малышу главное — любовь, заботу, понимание. Но чиновников это не волнует.

— Вы уже пробовали оформить усыновление или опеку?

— Да. Два раза. Одно время я ездила в детский дом в Ворзеле, где работала волонтером. Там познакомилась с трехлетним мальчиком. Мы с ним очень полюбили друг друга. У меня до сих пор хранится целый альбом его фотографий. Хотите, покажу? У ребенка очень непростая судьба: его мать страдала алкоголизмом, не следила за сыном. Когда социальные службы пришли к ней домой, чтобы забрать малыша, пьяная женщина лежала на полу. В доме грязь, запах спиртного, а худенький, заплаканный мальчик, весь в крови, спрятался за дверью. Взрослые даже не сразу его нашли. Ребенок ни с кем не разговаривал, не играл, но со мной сразу подружился. Воспитатели детского дома рассказывали, что он часами сидел у окна, высматривая меня. Я приносила ему одежду, сладости, машинки, развивающие игры. Он буквально ожил. Естественно, я захотела оформить опеку. Даже прошла специальные курсы подготовки родителей к усыновлению. Но в службе по делам детей мне отказали, объяснив это тем, что я не готова воспитывать ребенка.

Тогда я подала в суд и выиграла его. Позже опекунская служба направила дело в апелляционный суд, который я проиграла. Была готова обращаться в более серьезные инстанции, но узнала, что на мальчика уже оформляет документы другая семья, которая захотела его усыновить. Решила не травмировать ребенка.

Позже я нашла в интернете сайт, где представлены анкеты детей с ограниченными возможностями. Там буквально влюбилась в фотографию одной очень симпатичной девочки. По снимку было заметно, что у нее одна ножка короче другой. Я сразу вспомнила статью в «ФАКТАХ» об известном украинском ортопеде Виталии Векличе, который оперирует таких деток. Моя мама даже поехала к нему на прием, показала фотографию девочки. Доктор сказал, что должен осмотреть ребенка лично, но уверен, что сможет помочь. Мы уже начали откладывать деньги на операцию. Я во второй раз записалась на курсы для будущих родителей. Однако чиновник, который в прошлый раз не дал мне стать мамой, и сейчас не захотел отдавать ребенка, заявив, что девочку уже удочеряют. Я ему поверила. Но что примечательно, ее фотография и анкета еще два года (!) находились на сайте. Я неоднократно интересовалась дальнейшей судьбой девочки, спрашивала, кто ее удочерил, но ответов так и не получила.

«Занимайтесь большим теннисом. А лекарства вам не нужны»

— Сейчас стараюсь об этом не думать, чтобы лишний раз не расстраиваться, — продолжает Таня. — Но мы с молодым человеком настолько хотим ребенка, что будем и дальше предпринимать попытки стать родителями. Надеюсь, к тому времени чиновники поймут: мне можно доверить малыша. Например, у моей мамы были финансовые проблемы, когда она решилась меня удочерить, — и ничего, справилась.

— Татьяна Петровна, в своем письме Таня писала, что вам тоже помог Николай Амосов…

— Да, это действительно так, — отвечает Татьяна Петровна. — Николай Михайлович был одним из первых в Советском Союзе ученых, который на личном примере начал приобщать людей к физической культуре, здоровому образу жизни, правильному питанию. Помню, он жил недалеко от Крещатика и бегал в центральном парке. Многие присоединялись к нему, тоже начинали бегать. Я была среди этих людей. Однажды в институте, где я работала, Амосов проводил лекцию, посвященную здоровому образу жизни. Собрался полный зал. Было много вопросов. Я тоже задала свой. Дело в том, что в последние годы меня сильно беспокоило высокое давление, которое скакало по несколько раз за день, я плохо себя чувствовала. Районный кардиолог прописал капли, но они не помогали, и я начала принимать более сильные таблетки. От большого количества медикаментов появилась дрожь в руках. Прочитав мой вопрос, Николай Михайлович попросил меня подняться. Ему хватило буквально нескольких минут, чтобы вынести вердик: «Занимайтесь большим теннисом — этот вид спорта будет тренировать ваше маленькое сердечко. А лекарства не принимайте — они вам не нужны».

Я так и делала. Вначале мне не верилось, что это поможет. Но уже через месяц после регулярных занятий теннисом у меня нормализовалось давление, прошли усталость, одышка, я стала лучше себя чувствовать. Даже щеки порозовели. Позже я и Таню учила играть в большой теннис. У нас дома есть одна из книг Николая Амосова «Мысли и сердце». Время от времени я ее перечитываю. Большое спасибо этому человеку за все, что он сделал: за людей, которых спас, за хирургические приспособления, которые придумал и спроектировал, и, самое главное, за то, что всегда и при любых обстоятельствах оставался человеком.

Премьера фильма «Амосов. Столетие» состоится в день, когда выдающемуся хирургу исполнилось бы сто лет. Шестого декабря его покажут на телеканале «Интер». Съемочная группа продолжает разыскивать людей, чья жизнь связана с Николаем Михайловичем.

— От бывших пациентов Николая Амосова часто приходится слышать: «Моя история кажется настолько незначительной, что не понадобится для фильма», — говорит Ирина Лысенко. — Это не так. Для Николая Михайловича был важен каждый пациент, каждая жизнь. Перед началом лечения он часто спрашивал своих коллег: «Если бы на месте этого больного был твой брат, отец или мать, ты бы как поступил?» Для нас имеет значение любая история, любая зацепка, связанная с этим человеком, а также с жизнью тех, кого он спас.

В знак уважения к этому человеку ЮНЕСКО объявил 2013-й годом Николая Амосова. Верховная Рада Украины приняла специальное постановление о подготовке к 100-летию выдающегося кардиохирурга.